Нерпичий промысел: есть работа




 

    Мы уже сообщали о том, что благодаря заботам промхоза «Таймырский» на Диксоне возобновлен промысел нерпы – морского зверя семейства тюленей, шкуры которых служат материалом для 
шитья одежды,  обуви, головных уборов.  
Изделия эти хорошо сохраняют тепло, они крепкие, ноские, легко выдерживают холода и сырую погоду. А тюлений жир используется в фармакологической промышленности для изготовления лекарств при болезнях сердечно-сосудистой системы, лечения других болезней.  
Стараниями сотрудников НИИСХ Крайнего Севера   изготовлена пробная партия медпрепарата «Тюленол». Его упаковку с аннотацией лекарства и инструкцией по применению показал автору сегодняшнего материала Юрий Лукс – заместитель директора ООО «ПХ «Таймырский» по коммерческой работе. Вот только не удосужился я записать, где и кем оно изготовлено. Кажется, в Санкт-Петербурге.






    Юрий Леонидович 	 подсказал, у кого можно подробнее узнать о нерпичьем промысле. Я нашел этого человека. Им оказался давний знакомый, диксончанин Сергей Дудко, с которым удалось побеседовать в Дудинке буквально перед самым его вылетом в арктическую столицу. Там сейчас идет промысел нерпы. И вот что рассказал корреспонденту газеты Сергей Алексеевич.  

- С промыслом морского зверя было покончено, когда развалился Диксонский рыбозавод. Где-то в начале девяностых. До этого мы добывали по 2000 голов в год. Процесс был хорошо отлажен, продукцию сдавали без проблем - шкуры и жир. А тушки тюленей  отправляли на зверофермы. Словом, добыча вся использовалась, не пропадала. 

 Буквально два года назад появилась возможность восстановить промысел. Перед этим в Диксоне поработали специалисты трех институтов. Они приезжали для исследований из Красноярска и Архангельска, из Норильска - научно-исследовательского института сельского хозяйства Крайнего Севера. Архангельский институт, надо сказать, - единственное учреждение, рекомендациями которого руководствуются при распределении квот на добычу нерпы. 

В первый экспериментальный год были плохие погодные условия. Необходимое количество нам отстрелять не удалось. Добыли тогда всего лишь одну нерпу.  Это был 2004-й год. А просидели мы на зимовье, считай, двадцать дней. 

Прижимной ветер, мороз. Кромку льда сковало напрочь. Короче говоря, нерпы не было. Иногда вы- дует лунку, вылезет на поверхность. Одну удалось добыть, и все…

А в прошлом году  намеченный план мы сделали. В научно-экспериментальных целях шкуры отправили в ПХ «Таймырский». Там их опробовали, выделали. Все у промхозовских мастеров пошло. Сшили они кое-какую «пробную» одежку. Обувь, вроде бы, тоже. И предприятие затем получило грант на добычу нерпы, то есть выиграло конкурс. Теперь мы с ним заключили договор на добычу нерпы. 

Но в этот год такое количество, 1400 голов, мы вряд ли отстреляем. Профессиональных охотников практически не осталось. Все ушли на предприятия работать. 

- Сергей Алексеевич, вспомните, пожалуйста, тех, кто знает нерпичий промысел. 

- Были такие люди. А теперь… Теперь такой же развал, как и везде. В Диксоне то же самое…  Дегтярев Михаил Григорьевич. Он сейчас пенсионер уже. Годы у него не те. Но не знаю. Может, и будет добывать. Да вроде собирается уехать с Диксона. 

Но остался Леша Фадеев. Правда, ушел на предприятие работать. Анатолий Петьков. Прошлым летом отрыбачил, а рыбу некуда сдавать…  Сергей Лыткин. Вот и все, наверное, охотники. Еще Евгений Кутырев. А остальные – любители. 

- В составе промысловой бригады сколько человек? 

- Я перечислил профессиональных охотников. К ним и себя отношу. А всего нас девять человек. 

- Опыт работы на промысле нерпы у вас большой? 

- Приличный. Начинал любителем. Работал в строительной организации, но тянуло к охоте. С опытными «дедами» промышлял. Нравилось. В ту пору тоже  заключали договоры. С рыбозаводом. Нам выдавали оружие, выделяли план. Стреляли, сдавали в рыбозавод. А позже перешел штатным охотником на это предприятие. Работал, пока оно не развалилось. 

- Идея возобновления промысла у кого возникла? 

- Да как сказать? У всех промысловиков,  оставшихся в Диксоне. Это ведь наш хороший заработок. А летней рыбалки мало.  Здесь совсем иная ситуация, чем на Енисее, где можно рыбачить и летом, и зимой. 
У нас море. Зимой рыбы нет. И вот мы ловим только в июле-августе.  А зимой, если кто и рыбачит, то около месяца. И получается, что промышляем всего три месяца в году. В другую пору – овчинка выделки не стоит. Когда-то песца ловили. А сейчас он никому не нужен. Большие затраты на него. Топливо надо, и много всего другого…

- Расценки на нерпу, предложенные промхозом, вас устраивают? 

- Мы согласны с ними, хотя, конечно, могли быть и выше… Но обещают помочь с топливом. Может, чем еще помогут. В остальном - все сами: «Буран», моторная лодка, карабин, патроны…

- Теперь, Сергей, о самом промысле. Что он собой представляет? 

- Нерпа плавает подо льдом. В основном, там, где торосы. Она продувает себе лунку. Когда идет подвижка льда – прилив-отлив – или ветер, обычно восточный, с течением,  отрывает кромку льда – припай. Приливы-отливы его торосят-выторасивают. Все на глазах происходит. 

Интересная такая картина. Стоишь, а торосы прямо на тебя наваливаются. Лед ломается, крошится. Потом - затишье. Появляется маленькая щелочка воды. Затем она становится все больше, больше.  Отливом оттаскивается, оттаскивается. Может, двести, может, триста метров шириной полынья образоваться. В этот момент нерпа из-подо льда в эту трещину – шасть. И гуляет по открытой воде. Тут  мы ее и добываем. 

- Так вы с лодки стреляете? 

- Нет, мы стреляем с берега, с припая. А чтобы потом ее достать, используем лодку. Опасный промысел. В рыбозаводе по технике безопасности требовалось стрелять нерпу только в паре, по два человека. Чтобы легче было лодку вытащить на берег. Ну, и мало ли какие еще обстоятельства… Помочь друг другу. 

В этой работе нужна точность стрельбы. Потому что у нерпы из воды только одна голова торчит. Надо уметь хорошо стрелять. 

Разные были случаи… На льду, случалось, один останешься. Увлечешься другой раз. Смотришь, сзади запарило – льдину отрывает. Был у нас такой случай…

- А нерпы большие 
весом? 

- Бывают килограммов по 50-70. Архангельские ученые рассказывали, что у них в основном серка добывают – это первогодки, только что перелинявшие тюлени. Сначала он белек – беленький значит. А потом линяет и становится сереньким – серком. У нас же совсем другой промысел – мы отстреливаем только взрослых особей. 

- Но бельки-то без матери не выживут…

- Выживут. Правда, волки ходят, медведи. Лед ломают, ищут этих малышей. Их задирают, и матерей тоже. 

 В прошлом году мы маленького белечка изловили, из лунки вытащили. Жил у меня дома, прямо в квартире. Я его подкармливал, он жир набирал. Довольно долго за ним присматривал, хотя  в тепле нельзя держать. Тепловой удар может случиться. 

 На ластах быстро-быстро перебирается. В ванну опускаю – плавает, играет. Кину крышечку какую-нибудь – катает, забавляется. Маленький такой. На улицу выпускал. А там ребятишки. На горку залезал. Потешный такой. 
Потом, как начал линять, выпустил по совету ученых. В мае приметил мать с таким же маленьким. Привез ей своего и выпустил в свободное плавание. 

 Но их, конечно, приручать нельзя. Они быстро к человеку привыкают. На руках если немного поносишь,  он потом следом за тобой ползает, вякает…

- А вы в любом месте можете охотиться на нерпу? 

- Только там, где есть вода. Где отрывает лед. Это у Каменных островов, а дальше Пясинский залив, острова в шхерах Минина. Там лед сковывает, и чистой воды нет. Лед стоит круглый год. 

- От Диксона далеко приходится выезжать? 

- Недалеко. У меня, к примеру,  зимовье в сорока километрах. Река Убойная. Или едем дальше, километров за шестьдесят. Там тоже отрывает кромку льда. Трещина идет через Каменные острова, проходит вдоль Диксона, через Северо-Восточные, Таяновские, Медвежий. Потом идет в сторону острова Сибирякова. 

Плохо вот, что зимовий практически не осталось. Поэтому выезжаем на Северо-Восточные. Там избушка находится, где можно погреться. А Таяновские острова еще ближе.  Километрах в пятнадцати-двадцати…

-  Весенний промысел от осеннего чем-то отличается? 

- Сейчас промышляем с кромки льда. Удобно, когда ширина трещины небольшая. Чем она меньше, тем удобнее. Чтобы обстрел был метров со ста с небольшим. И нерпе в неширокой трещине разгуляться негде. А осенью, когда она по морю гуляет, сложно ее добывать. Тогда только с лодки приходится стрелять, а при качке делать это очень неудобно. 

- Ваши зверобои знают, наверное, на что идет продукция промысла? 

- По прежним годам. А нынче знаю, что в промхозе сшили для эксперимента две шубы. Говорят, неплохо получается. В основном, сами видели, наверное, у нас ходят в шапках, кепках нерпичьих. Но была бы только фантазия, все можно сшить. Шкура морского зверя ноская, крепкая. 

А лекарства из нерпичьего жира мы сами готовим. Конечно же, примитивным, кустарным способом топим его. Используем при простудных заболеваниях, от желудка помогает. Но специальная технология, насколько знаю, требует, чтобы при топке жира в него не поступал воздух, потому что жир тогда окисляется, теряет свойства. И шкуры тоже надо так хранить, чтобы доступ кислороду перекрыть. 

- Технология заготовки и хранения продукции сложна, наверное? 

- Сложна, но понятна. Нам сейчас, кровь из носу, надо взять какое-нибудь помещение в аренду. Разделать тюленью тушу на морозе непросто. Она сразу замерзает, колом становится. В результате - подрезы. А надо аккуратненько снимать шкуру, жир. Это только в тепле. Так что будем  арендовать помещение, собирать, хранить в нем продукцию и отправлять в промхоз. 

- Транспортировка ее – это его забота? 

- Конечно. Так по договору. Мы - охотники. Наше дело – добыть, первично обработать. Однако будем совместно решать вопросы отправки продукции. Надо, чтобы добытое сырье не залеживалось…

- Наверное, требуется засолка? 

- Да. Мы его должны посолить. Засолка, однако, необходима, когда оттепель. В прошлом году так и делали. А одну партию отправили в замороженном виде. Пока шкуры мерзлые, они не желтеют и не портятся нисколько. 

- Отправляли авиатранспортом? 

- Да. Самолетом. И вертолеты были. 

- Но ведь можно и по воде отправлять. Так дешевле обойдется…

- Когда станем большой объем заготавливать, будем солить и в бочки закладывать, в тузлук. Чтобы хранение классным было. И - в ледник. Можно тогда спокойно дожидаться водного транспорта. 

- В промхозе есть рефрижераторное судно - «Соварктика», оно может в Диксон заходить? 

- Оно и приходило. В прошлом году завезли нам соль для засолки шкур. 

- Промысел должен быть выгоден и предприятию, и вам, охотникам. 

- Надеемся на это. По крайней мере, будем с работой - ноябрь, декабрь, январь, февраль, март, апрель… Это ж целых шесть месяцев! Нынешней зимой  выезжали на зимнюю рыбалку, ловили. Лежит теперь рыба. Некуда отправить. Очень дорого. Поэтому в наших мечтах – сдавать рыбу промхозу. 

- А Юрий Лукс, между прочим, называет вашу факторию «Диксон» опорной…

- Дай-то бог! Мы могли бы не только одну нерпу добывать. Есть ведь и хорошая летняя рыбалка. Договориться бы… Здесь омуль, как говорят, непуганый. По Енисею он позже нашего идет. А у нас, начиная с июля. Потом август и сентябрь. Много можно добывать. Тем более что есть свое судно у промхоза… 

- Сергей Алексеевич, Вы сказали, что небольшой коллектив у вас... 

- На данный момент девятеро нас. Но надо будет еще ребят подбирать, если все получится. Укреплять состав профессиональными охотниками, которые сейчас работают на предприятиях. Там ведь проще. А успех на промысле от многого зависит. Это не токарный станок. 

- Но хватит ли нерпы? 

-  Ее, в общем-то, много здесь. Она миграционная, не местная. Много. Это особенно заметно, когда сайка идет - рыба такая. Передвигаешься по кромке льда, смотришь, где находится косяк. Но надо посидеть, покараулить. Нерпа подплывет, вынырнет. Но очень чуткая. Даже шаги на кромке слышит. И крайне любопытна. 

Жаль, припозднились вот нынче с началом промысла. Но надеемся, что продлят нам его. И в прошлый год, и в позапрошлый продлевали... Сейчас ведь не то, что в ноябре, когда темная пора и день все уменьшается. Темная вода, трудно нерпу увидеть. Сейчас светло, хорошо. Раньше в рыбозаводе весь апрель стреляли. 

- Теперь, Сергей Алексеевич, расскажите о себе. 

- А что рассказывать? На Диксон попал в восьмидесятом году, когда из армии пришел. У меня брат жил в Мурманске, военный моряк. К нему, в общем-то, и собирался. А он заманил меня на Диксон. 

Работал строителем, потом в рыбозавод перешел, еще в заповеднике немного поработал. Мне нравится на Диксоне. 


    …Вот так, совсем коротко, рассказал  о себе руководитель промысловой артели «Диксон» Сергей Алексеевич Дудко, профессиональный зверобой. 

    Еще я узнал о большой семейной радости: у них с женой Екатериной третьего марта родился маленький Сергей Сергеевич. Потребовалось съездить с ним в больницу, в Оганер, чтобы подлечить глаза малышу. Вот и задержались немного в Дудинке. 

     Напоследок я спросил у Сергея Алексеевича, не собираются ли они с маленьким перебраться в более теплые края. 

- Нет, - ответил Дудко, - хотя в последнее время стало сложно жить на Диксоне. А прежде нормально было. Улететь-прилететь – никаких тебе проблем. Обеспечение было хорошим. Впрочем, и сейчас то же самое. Цены, конечно, покруче, чем в Дудинке. А в остальном – что у вас здесь есть, то и у нас. Все есть. И будет работа - будем жить! 



 Владимир СОЛДАКОВ, газета «Таймыр»


  Обсудить в форуме  

   	
  В начало