|
|
Труженица Арктики
|
Два года назад исполнилось сто лет со дня рождения первого и единственного зубного врача, работавшего на Таймыре, — Паны Борисовны Беркович, а по паспорту — Пейсы Берковны. Мои родители дружили с Паной Борисовной с первого дня своего приезда на Таймыр весной 1942 года. Больница представляла собой длинный барак. В ней лечили от всех болячек, делали сложные операции, принимали роды, пломбировали зубы. Закончив в Иркутске учебу на зубного врача, Пана уехала на строительство Комсомольска-на-Амуре. Вскоре там вышла замуж за молодого инженера по имени Лондон. Но были они вместе всего пару лет. Его забрали и только при Хрущеве освободили...
После ареста мужа, уже в 1935 году, она оказалась на Диксоне. А через год, когда образовалась нефтеразведочная экспедиция в Кожевниково, Пана Борисовна переехала туда работать врачом. Это была женщина необычайной трудоспособности, энергии, оптимизма, большая любимица общества. Очень ее любили дети (зубного врача!). Пломба, которую она мне поставила в начале 50-х годов в Кожевниково, простояла более четверти века, пока я не сломала зуб.
Когда мой отец осенью 1942 года прилетел в Кожевниково, Пана Борисовна уже несколько лет работала в поселковой больнице, часто выезжая на участки и в стойбища якутов. Она была единственным зубным врачом на весь Нордвикский район. После окончания войны она вышла замуж за Владимира Соломоновича Еваленко и переехала к нему на Нордвик, который находился на расстоянии 100 км. от Кожевниково. Приезжая по работе в Кожевниково, они всегда останавливались у нас.
А наша Паночка частенько попадала в разные забавные ситуации. Теперь понимаешь, что многие из них таили смертельную опасность. Вот одна из них. Пана Борисовна была довольно полноватой дамой. И поэтому меховой костюм на неё натягивали с большим трудом. И брюки обычно не застёгивались. Когда она на оленьей упряжке выезжала в стойбище якутов, то, кроме мехового костюма, приходилось живот закрывать оленьей шкурой, а затем уже надевать тулуп. Получался большой колобок, который водружали на сани, покрытые шкурой оленя, затем ноги прикрывали также шкурой оленя. Якут-каюр садился в первые сани, к которым прикреплялись сани с пассажиром. Вот в таком виде её перевозили от стойбища к стойбищу. В одну из поездок Пана вывалилась из саней и, конечно, осталась лежать на снегу, не имея возможности даже шевельнуться. Вот так и лежала, пока каюр не схватился... Повезло ей, что погода была хорошая, и каюр быстро смог её найти. А сколько раз она подмораживала живот и ноги! Ведь частенько при переезде шкуры сползали, а их невозможно в пути самостоятельно водрузить на место. Передвигались от участка к участку ещё на собачьих упряжках, которые могли развить скорость автомобиля. На собачьих упряжках обычно ездили на небольшие расстояния. Связь между участками, находившимися на значительном расстоянии, осуществлялась трактором с прицепленным балком, установленным на сани. Балок отапливался железной печкой-буржуйкой. Бывали случаи, что попадали в пургу и плутали по несколько дней по тундре. В стойбищах прямо в чуме она разворачивала свой мини-зубной кабинет и оказывала якутам врачебную помощь. В лучшем случае эта помощь оказывалась в «красном чуме», т.е. в доме председателя колхоза. Якуты очень любили Пану-дохтура. Привозя в посёлок мясо, рыбу и дичь, якуты первую остановку всегда делали у её дома или там, где она гостила. Никто эту традицию не пытался нарушить. Будучи очень общительной, доброй, компанейской, она всегда была окружена друзьями. Приглашая к себе в гости друзей, заготавливала продукты, а подруги готовили накрывали стол, т.к. Паночка не любила готовить и вообще заниматься домашним хозяйством.
В 1955 году, после долгих хлопот, Пана Борисовна получила московскую прописку и комнатушку в 12 кв. м в большой коммунальной квартире. Пока она была здорова и могла приглядывать за малышами соседей по квартире, соседи относились к ней хорошо. Но затем состав жильцов стал часто меняться. Находясь в преклонном возрасте, Пана уже не могла следить за порядком в местах общего пользования. Поселившийся в начале 80-х годов молодой жилец с семьёй решил занять её комнату. Каким-то образом ему удалось сдать Пану в психбольницу. Там она и скончалась в конце 80-х годов. Место захоронения неизвестно.
Большая и лучшая часть жизни Беркович неразрывно связана с Арктикой, которой она отдала много душевных сил. Мы не забыли Вас, Пана Борисовна.
Дина Дудина. "Народ мой" №15 (331) 12.08.2004
Взято с сайта: jew.spb.ru
| |
|
